В Сергачском уезде пчеловодство ведется по старинному: пчелы содержатся в обыкновенных ульях – дуплянках и размножаются через естественное роение.

    Пасеки крестьян и священников довольно обширны: число ульев в некоторых из них доходит до 200, если не более. Эти пасеки устроены большей частью за селом, на открытых местах, и обсажены невысоким кустьарником., чтобы рои было легче ловить.
    В роевую пору, в каждой из пасек неотлучно находится один какой-нибудь человек из семьи ее хозяина, который и собирает кое-как вылетающие рои; во всякое-же другое время, эти пасеки остаются почти совершенно без присмотра, отчего весной и осенью не редко слышатся рассказы о том, что татары на том или другом пчельнике выбили мед из ульев.

    Зимой улья ставятся в подвалы, вырытые тут-же, на самих пасеках, если они находятся на склоне горы, и если грунт их глинистый; в противном-же случае крестьяне перевозят свои улья на зиму к себе, в усадьбу. В подвалах, зимой, ульи тоже не ограждены от недобрых людей.
    В здешних лесах встречаются довольно большие крестьянские пасеки; ульи таких лесных пчельников зимуют на своих летних местах; их совершенно заносит снегом, и пчелы в них переносят зиму очень хорошо.

    В лесах также стоят отдельные порожние ульи, принадлежащие крестьянам соседних деревень. Каждый владелец такого улья приходит наведываться не засел-ли в него рой; в таком случае, он взваливает улей с пчелами себе на спину и приносит его на свою пасеку.
    Называют одного крестьянина, который таким образом начал свое пчеловодство и быстро довел его до очень почтенной цифры ульев, что и не мудрено, так как вышедшие из зимовки слабые семьи пчел, непременно улетают весной из своих зимних ульев, сделавшихся для них слишком просторными и прохладными, и ищут более тесных помещений, в чем их удовлетворяют отдельные лесные улейки, так как, из опасения пропажи, их хозяева не рискуют ставить в лес, для приманки пчел, больших, хороших ульев.

    Кроме воровства и невежества, от которых страдают пчелы, вредит им еще и небрежность самих пчеловодов, которые осенью, во время операции обрезки сотов, по причине злости пчел, обильно обкуривают их гнилушками, искры которых, попадая в ульи, сжигают их. Заметя такой пожар, когда он уже в полном разгаре, крестьяне спешат на пчельник прямо по засеянному полю; смятый таким образом хлеб им прощается однако, в виду доброй цели, к которой они стремились.
    Никто из пчеляков никогда не признается в том, сколько у него ульев, и сколько получает он от них меду; но каждый соглашается с тем, что водить пчел выгодно, хотя дуплянки и поднялись в цене (за хорошую платят от 2 до 3 рублей серебром), а мед все стоит в одной цене, а именно: от 5 рублей 25 копеек и до 6 рублей за пуд, смотря по тому, больше или меньше в нем всякого пчелиного сору. Мед темно-желтого цвета. Сухая восчина идет по 20 и 25 копеек за фунт.

    Кроме того скупщики дают еще по 10 копеек за каждый опустевший улей, т.е. за право выскоблить из него тот клей – propolis (по здешнему – серь), которым пчелы заклеивают все щели. Теперь однако пчеляки не решаются более дозволять это соскабливание, так как заметили, что в таких выскобленных ульях пчелы уже не водятся. Насколько это мнение основательно, я не знаю; но вообще надо заметить, что понятия здешних пчеляков-крестьян о жизни и деятельности пчел самые легендарные, если можно так выразиться. Они, например, думают, что сок некоторых только трав и растений имеет силу помогать пчелам выалаживать себе маток. Говоря о пчелах, они принимают вид таинственный, и подсмеиваются над теми, кто старается повести свое пчеловодство более открыто и рационально.
    Надо признаться, что судьба этих слабых попыток рационального пчеловодства оправдывает несколько их насмешки: принимаются за них люди неопытные, незнакомые практически с уходом за пчелами. Сами-же ульи новых систем, с их выстроганным на-чисто деревом, отдаляют от себя стариков-пчеляков, привыкших думать, что пчелам нужно прежде всего дерево мягкое и теплое.

    Из вышесказанного не следует однако заключать, что в здешних местах рациональное пчеловодство заглохнет. Есть люди, заботящиеся о нем, и наделенные довольно твердой волей, чтобы продолжать начатое ими дело, несмотря на уверения со всех сторон, что и климат-то не позволяет иметь других ульев, кроме дуплянок, и что будто искусственное деление пчел ни на что не годится. Все промахи, через которые они прошли, научат их, конечно, относиться к пчелам практичнее, и надо надеяться, что рациональное пчеловодство, лет через десять, примет совершенно иной характер: ему будут стараться подражать; смеяться-же над ним никто из пчеляков уже не решится.

    Недавно рациональному пчеловодству явилась уже помощь в виде опытного пчеловода, занимавшегося с успехом в другой губернии уходом за пчелами в усовершенствованных ульях. Этот пчеловод взял себе аренду в деревне Мансуровке сергачского уезда.