В роду Шабашовых все люди, как на подбор, рослые. Предок – мой дед Федор (Шабашов) был мужчина могучего телосложения и высокого роста. Наверное за такой рост и нарекли его в народе Адамом, по имени библейского персонажа. Деду это страшно не нравилось и по этому поводу он частенько матовал.

    Как-то из другого села пришел в Рождественский Майдан мужичонка.
    "Где-бы мне сенца подкупить?" - спрашивает он у первых встречных.
    "А вона у Адама, чай и купи" – ответили ему селяне и показали на дом деда, благо, что на краю стоит.
    Зашел мужичонка в указанный дом, на порог и в ноги к деду: "Не откажи в милости, дядюшка Адам, сенца продай для коровки".
    Тут Федор и взвился: "Дурак! В лесу родился, пням молился? Не будет тебе сена!"
    Так и уехал мужичок ни с чем и в недоумении от происшедшего.

    По бабушке род Шабашовых навсегда связан с родом Телегиных, родом ее отца Захара. Фамилия на селе почему-то не прижилась и хотя по паспорту родичи писались, как Телегины, но народ и по сей день величает их Захаровыми – по имени прадеда, видный и волевой был человек - земля ему пухом.

    В Захаровой семье было три девчонки: старшенькую звали Паруша (Параскева), середнюю – Олья, а младшую нарекли Манюшкой.
    Мать Анна была на диво - красива и умна. Люди на нее любовались, а вот с мужем ей не повезло – больно буйный был, забижал часто. В народе ее мужа так и прозвали "Бобик", за злобный нрав. Потому может быть и большим уважением пользовалась на селе его жена – Анна.

    Старшая дочь Паруша все примечала, жалела свою матушку, заступалась и потому отношения с отцом у нее частенько не "складывались".
    Везде поспевала светлоглазая девчока: и по найму на барина работала – была первая, и матери пособить успевала да и людям помочь не отказывала, за это и была всем мила. А уж барин, видя такое старание, и платил ей больше, чем другим – на целых полторы копейки, а уж по тем временам и копейка большой деньгой была.
    С виду была красавицей: черноволоса, белолица, стройная, со светлыми, как родники, глазами. Но красотой той Паруша не кичилась, иной раз и в зеркало не успевала заглянуть, хотя и в гулянье – на посиделках, да хороводах не последней была.

    Приглянулась она Шабашовым: красавица и работящая, скромная и веселая. Стали они сватов засылать – за своего сына Михаила сватать, тоже видный ведь жених был. Знала Паруша, что "хороводит" Михаил с Груняшей Пачковой (больно уж та его любила), жалела ее, но родителей не ослушаешься. А как обвенчались они с Михаилом, так и зажили душа в душу. Молодой муж и наглядеться не мог на свою женушку.
    "Уж больно хороши молодые у Шабашовых" – говорили на селе.

    У Паруши народились первые дети – Анна да Федор, но и в это время она мать родную и сестер не забывала – чем могла помогала. Только Анна не задержалась на этом свете, только и было ей 44 года, а не выдержало сердечко тяжелой жизни...

    В этом месте, внезапно почувствовалось, что вспоминать гораздо проще, чем писать на бумаге, и слова получились более блеклые, чем сами мысли, и точки врезались в события совсем не там, и вообще в этой истории слишком много точек, которых нет в моей памяти.

Татьяна Шабашова
Село Рождественский Майдан
Лето, 2001