С недавнего времени в Лукояновском уезде, в селениях Николай-Даре (оно-же Скопино), а также Тольском Майдане, явился на замен прежнего бурлачества, новый вид промышленности – торговля иконами; торговля, занимающая теперь не малое числ лиц, и обещающая еще больше развиться в будущем.
    Думать так, по крайней мере, заставляют те барыши, которые выручаются торговцами.

    Торговля эта привилась здесь случайно. Какой-то крестьянин села Николай-Дара ходил на богомолье в город Воронеж и купил там несколько образков. На обратном пути домой эти образки он сбыл и сбыл-то, как говорят, довольно выгодно, так что опять воротился в Воронеж и взял еще этих икон.
    Пришедши домой, он подговорил с собой товарища, и они в Воронеж отправились уже вдвоем, на лошади, с целью купить там икон.
    Мало по малу таким образом они расторговались, пользуясь от своей торговли немалыми барышами. Глядя на них за этот промысел взялись и другие, и торговля пошла чередом, перешедши из Николай-Дара и в Тольский Майдан.

    Покупка образков стала производиться уже не в Воронеже, а в Николай-Даре, где открыты теперь две мастерских. Производимые в этих мастерских иконы отличны от всех других икон, какие мы видим у торговцев владимирских. Эти иконы печатаются на фольге копчеными печатями, и имеют не слишком большие размеры, так что на квадратной четверти помещаются четыре печати, т.е. четыре изображения.
    Икона в четыре печати называется четырехличною, в 6 – шестиличною и в 9 – девятиличною; более озна-ченных размеров икон не видится.

    Листы, с наложенными на них печатями, отделываются в выбитые фольговые ризы с разными украшениями, покрываются стеклом, а сзади заделываются тонкою доской и скрепляются по краям белой жестью.
    Иконы эти на вид довольно красивы, правильны, но не совсем прочны. Как скоро разбивается стекло (что для крестьянских детей очень сподручно по устройству божниц), то и печать стирается, и от красивой иконы остается белая фольга.

    Есть иконы с так называемой "закрепою", т.е. с которых печать не стирается; но эти иконы редки и берутся торговцами только на пробу, для тех, которые заподазривают прочность икон. Когда при продаже заходит речь о том, что иконы эти не прочны и печати стираются, тогда торговец вынимая икону с закрепою (эта икона у него под особой меткою), дозволяет разбить на ней стекло и заставляет стирать печать: так как печать положена при посредстве каких-то химических веществ, то она и не поддается уничтожению. Эта находчивость торговцев и поднимает репутацию икон.

    Сомнительная прочность икон с одной стороны, а с другой недружеский и нерелигиозный взгляд на них старообрядцев, как на новинку, или, как говорят они: "на сажу", были вероятно причиной того, что в продаже вместе с иконами на фольге, появились картины, тоже отделанные в фольговые ризы.
    Картины эти тоже небольших размеров: лик и руки изображаемого на них лица отделываются обыкновенно отчетливо, а остальная фигура остается в "беле" (в одном наброске) и закрывается ризою. Отделка та же, что и на иконах.
    Картины привозятся с нижегородской ярмарки и из Москвы. Изображенные на них лица и события большей частью правильны.

    Торговля иконами производится большей частью в сибирских губерниях, в северо-восточной и восточной полосе России. Сибирь-же и пограничные местности с Китаем – главное место сбыта. Это потому, что там подобные вещи редки, а народ-то простоват и не скуп, а пожалуй и более набожен, чем у нас, а это главные условия для подобного рода торговли.
    Цена иконам, сравнительно с домашними ценами, там тройная. Икона в 9 лиц, стоящая здесь в покупке 20 копеек, продается там торговцем за 60 или 80 копеек; 4-х личная икона в 12 копеек, продается там по 30 и 35 копеек, а еще выгоднее она сбывается, когда меняется на местные продукты – пшеницу, овес, холст, мерлушку и даже женские волосы.
    Торговцы все берут по дешевой и уменьшенной цене, продают-же набранный товар там, где им выгоднее бывает продать.

    Торговля производится большей частью зимою, когда возможен бывает везде проезд и, время свободно от работ. Товар отправляется на возах, а иногда и водою через Нижний, по Волге и Каме.
    По приезде в селение иконы разносятся по домам в коробках. Женщины – главнейшие и выгоднейшие покупатели потому, что они религиознее мужчин и чаще их бывают дома, к тому-же и плохо знают цену вещам.
    Кроме икон торговцы имеют у себя в продаже картины, книжки, ладан, крестики, пояски, гаруски, иголки, пуговки и т.п. мелочь. Весь этот товар продается в Сибири по двойной цене, сравнительно со здешними, и дает тоже не малую выгоду торговцам.

    Что касается до содержания торговцев в пути и во время самой торговли, то это содержание обходится им большей частью даром. Купивший икону считает за необходимое, или по крайней мере не считает для себя убыточным напоить и накормить продавца, или дать ему ломоть хлеба.
    Сено для лошади всегда почти приобретается торговцами даром, а поданный лишний кусок хлеба служит ей приправой к сену. Такое неприхотливое и незатейливое содержание торговцев в пути служит не малым для них подспорьем.

    Как велики обороты этой торговли положительно сказать не нельзя. Берут иные торговцы товара сот на пять или на шесть, иные на сто, на двести и случается, хотя конечно не всегда, на 500 рублей получается до 300 рублей чистого барыша и это в течении каких-нибудь 8 или 9 месяцев; словом сказать, торговля не безобидная.
    Слышно, что торговцы кредитуются в мастерских тысяч на 20 рублей, а ведь нужно предположить, что не весь-же товар они берут в кредит; вероятно, что хоть половину за него уплачивают. Если так, то оборот торговли для двух селений достаточный.

    Что в будущем ждет эту торговлю, покажет время; про прошлое-же нужно сказать, что торговля иконами многих торговцев вывела из нищенства, из лежебочества, которое так свойственно безпромышленным селениям, и поставила их на ноги. Нельзя сказать, чтобы вовсе не было уродов в этой торговле, - но в какой-же семье их нет? Одного только нужно пожелать, чтобы торговцы меньше пили водки. Она-то их через чур разоряет и лишает в мастерских кредита.

Священник Г.Н. Гуляев