Неясно передаваемое в Василе предание о каких-то нерусских князьях, живших на горе и имевших свой дворец, окруженный валами и рвами, указывает до некоторой степени на причину, почему именно крепость поставлена была вдали от города. Во всяком случае Цепель, как памятник старины, интересна в археоло-гическом отношении, и потому мы сделаем ниже подробное описание ее, хотя этот памятник в целости не сохранился.

    За крепостью стали разрушаться дома и церкви, поставленные на берегу рек. Постройки церквей совсем не возобновлялись, исключая настоящей каменной церкви, которая была построена по распоряжению пра-вительства в 1820 году.
    Первая церковь, построенная князьями Горбатым и Шуйским при основании города, была предметом особенного уважения и достопочтения, и потому внезапное рушение ее, во время службы в ней, народное воображение украсило особенной легендой. Церковь эта, в старину, именно в день преполовения, была по преданию поглощена водой во время литургии, со всем народом, находившимся в ней. Предание прибавляет, что эта церковь не рушилась, а была чудесно перенесена за Волгу, в леса на озеро Нестиярь, в котором живет семь иноков. Как скоро один из них умирает, приходит на его место благочестивый человек, которому мона-стырь делается видимым.

    Рассказывают, что порой, в невидимом монастыре слышен колокольный звон, а иногда бывает находят отверстие во внутренность горы, находящейся вблизи озера: это отверстие считается входом в невидимый монастырь.
    (Данное предание и поверье было записано и напечатано в "Нижегородских Губернских ведомостях" в 1851 году. С поверьем о невидимом монастыре сходно поверье о Большом Китеже, что на озере Светлом Яре макарьевского уезда, исчезнувшем будто-бы во время нашествия Батыя, и до сих пор существующем.)

    У жителей Василя и окрестных мест составилось даже поверье, что этот монастырь, при конце мира, сдела-ется видимым и при нем будет первая в свете ярмарка. Предание это, сохранившееся и доселе, дает нам случай указать на исчезновениестаринной церкви от напора воды сурской. Ничего нет сомнительного и в том, что обрыв или обвал церкви произошел внезапно и мгновенно. Ранее, при описании места, занимаемого Василем, мы указали на ключи, подтачивающие землю в горе, которые тем самым могут причинять городу большие опустошения. Предание-же и поверие это мы приводим в тексте, а не примечании потому, что ими до некоторой степени характеризуются жители города, у которых в течении более чем трехвекового существования города, составилась все-таки эта поэтическая легенда, легенда однако обращенная к предмету почитания стариной, и потому дорогой для воспоминания, церкви.
    Положение города, делающее его доступным разрушению от воды, мало разумеется, способствовало как развитию здесь торговли, так и его собственному улучшению. Если здесь и действительно существовала ярмарка в самых незначительных размерах, то эпоха самозванщины и междуцарствия порешила навсегда с этой ярмаркой.

    Эта эпоха, болезненно отразившаяся на всем московском царстве, доконала окончательно Василь, который уже более не выдвигался ничем из ряда других городов русских. Во время смут, волновавших Россию, прежний порядок изменился, всякая торговля перестала производиться; с восстановлением-же спокойствия для страны, отыскались другие пункты и места, более удобные для производства торговли. Значение-же Василя лишилось всякой важности. Смуты эти подавили на время всякую торговлю и промышленность во всей России.

    Партии самозванцев, распря между городами, нападение на Русь поляков, литвы и шведов, восстание инородцев – мордвы и черемисов, зверства казаков, равнодушие ко всему этому некоторых областей, все это подействовало как на все обширные области, так, еще более, на все их людные города и селения.
    Некоторые из разрушенных и разоренных городов не поднимались и не возвышались более. Даже для самого государства эпоха эта выдвинула роковой вопрос – быть или не быть Руси, и при всех бедствиях, которым по-видимому не виделось и конца, мощный русский народ восторжествовал: разрозненные силы его соединились, и победивши все препятствия, образовали из себя снова единое целое, самобытное государство.

    Подробных сведений о том, что именно в эту эпоху досталось именно на долю города Василя, не сохра-нилось, хотя и для него результат получился один, общий для всех городов: страшное обеднение и разорение города. Судя-же по общему характеру волнений, объявших как-бы пламенем все обширное московское государство, можно догадываться, что Василю, в этом случае, пришлось страдать от инородцев – черемис, а более-же всего от "воров" казаков, как тогда принято было писать о них в грамотах.
    Захваченные в расплох среди смуты, грабежей и кровопролития, русские не знали, что им и делать, за что приняться, к кому обратиться, кого признавать и от кого защищаться, словом недоумение и сомнения овладели всеми, прежде чем они они решились действовать. Подобными обстоятельствами, весьма затруднительными для русских, захотели воспользоваться поволжские инородцы – мордва и черемисы. Они осадили даже многолюдный и областной город Нижний Новгород. Но до этой осады, окончившейся для них неудачно, хотя к ним и присоединился отряд тушинцев, эти инородцы успели уже, по всей вероятности, наделать много вреда тем маленьким городам нижегородской области, в районах которых они жили и производили возмущение.

    Василь, как окруженный селениями черемис, мог сильно страдать от нападений их. Но более всего приходилось терпеть, разумеется, от казаков: не было ни одной области, которая не страдала-бы от их зверства и опустошения. А на сколько эти опустошения были гибельны, можно судить из слов летописца, который говорит, что и в древние времена таких смут не было. Враги всякого порядка, казаки пользовались происшедшей на Руси смутой и жили на счет ее; по собственному сознанию раскаявшихся из них в последствие, они ходили в то время "по горло в христианской крови". Среди общей смуты и кровопролития мог-ли город Василь, стоявший на Волге, между Нижним и Казанью (запуганною тушинцами до того, что она вместе с Вяткой присягнула самозванцу) оставаться невредимым? Однако, в васильском населении сохранилось предание, относящееся именно к этой эпохе, что заступничество св.Варлаама Хутынского спасло город от врагов – тушинцев и воровских казаков.

    Примечание автора:
    Вот как, между прочим, рассказывает это событие старец Иосиф в книге П.И.Мельникова: "Задолго еще до никоновской порухи было на Руси лихолетье… Гришка Разстрига на православное царство литву и ляхов навел. Города, села пожигали, церкви рушили, святые иконы на щепы кололи, всякой святыне ругались. Поднялась заодно с ними некрещеная сила: мордва, черемиса, татаре. Подошла та окаянная сила к Василь Сурску. Ратных людей было там мало. Васильгородцы, не чая спасения, преплывали обонполь Волгу, и в лесах от огня и меча укрывались. Ратные-же люди вышли из града на врагов, нимало победы не чая, мученический венец прияти желая. Но простер Господь десницу свою, и пред малым числом благоверных воев в рознь побежали орды не знающих Бога. Взятая в полон черемиса поведала васильгородцам, от того-де они побежали, что перед ними на белом коне явился страшный видом чернец, и пламенным копием, их, врагов имени христова, поражал немилостливо.
    Когда-же полонянники восхотели святого крещения и были приведены в васильгородскую церковь, воззрев на икону преподобного отца Варлаама Хутынского, познали старца пламенным копием их поразивша. Слыша таковое божие о граде смотрение, васильгородцы Богу хвалу приносили, преподобному Варлаама пели молебны, и все радости были исполнены ради спасения своего града от иноплеменных. По мале-же времени многие от них в вере пошатнулись, престали к церкви божей ходити, поучений от священного чина принимати, и едва сорок человек остались в граде помнивших Бога Господа и не забывших Бога и святой его веры. И ради того сорока не попустил до времени Господь тому граду погибнуть…

    Настал праздник господень, преполовеньев день. В церковь те сорок человек пришли, иные-же в бесчинных игрищах и в мирской суете пребывали. И когда, по окончании божественной службы, благочестивые крестным ходом пошли на Волгу воду святить, двинулась за ними и церковь божия, пред нею-же икона Варлаама Хутынского шествовала, никем не носима.
    Когда-же пришли к берегу, Волга река расступалася, как широкие врата растворялася, принимала в свое лоно людей благочестных, и шедшую за крестным ходом церковь, и по воздусям ходящую икону преподобного Варлаама…И всемогущею Бога силою те люди и церковь перенесены за Волгу, в леса, на озеро Нестиярь. И до сих пор там живут невидимые в обители не видимой. Все одно, что на Китеже".
    (См. книгу Андрея Печорского "В лесах", т.III, стр.354-365)

    Основываясь на одном предании, можно думать, что Василь действительно не испытал того полного разорения, какое испытали, сравнительно с ним, другие русские города, и то может быть потому, что ареной волнения, смуты, кровопролития и разорения делались по преимуществу многолюдные и богатые города. Малолюдный-же и бедный Василь не мог привлекать к себе бунтовщиков, жаждавших прежде всего наживы.