Пароходы значительно облегчили подвоз рыбы из отдаленных мест, более богатых по уловам. Да и вообще надо сказать, что цену в Василе, по недостатку большого улова, нельзя никак считать низкой в сравнении с Нижним, куда привозится рыба из многих мест. Как видно из отчетов думы, воды до 1871 года были отдаваемы ею только за 350 рублей; повышение-же цены на 150 рублей указывает на то, что снятие вод вызвало в жителях конкуренцию. Но произойдет-ли на месте улучшение рыболовства, увеличится-ли улов рыбы на столько, что даст городу возможность развить эту знакомую ему ветвь промышленности –покажет одно будущее; в современном-же состоянии рыбный промысел один из бедных.

    Переходим теперь к рассмотрению васильских угодий – лесов и лугов, принадлежащих городу. Лесом, как дровяным, так и строевым, Василь наделен достаточно; но из лесных дач пока извлекались фиктивные, а не действительные выгоды, и потому обе дачи пока никакой пользы еще не приносят. Одна из лучших лесных дач, дорогучинская, находится в 20 верстах от города, а другая, нагорная, недалеко от города. В дорогучинской даче ростут богатые хвойные и лиственные деревья. Но на хранение дальней дачи заметно мало обращено было внимания васильской думой: по крайней мере ежегодно повторялись хищения леса, ежегодно производились в Василе дела о порубке общественного леса. Замечательно, что порубка леса составляла здесь такую-же обыкновенную вещь, что штрафные деньги за порубку леса входили в смету городского бюджета (см. отчет городской управы за 1871г., стр.123), до последнего 1872 года. Не видя ощутительной выгоды для себя от этих дач, на пользование лесом которых требовалось непременно разрешение губернского правления, васильчане довольствовались только тем, что нанимали как-бы ex officio, сторожей, которым платили ничтожную сумму. Дальше этого заботы общества о своей номинальной собственности не простирались; да другие меры к действительному хранению лесов, по отдаленности их расположения, принимать было и трудно для города.
    Получая плохое вознаграждение, сторожа дурно оберегали леса: соседние селения пользовались этой нестрогой бдительностью и расхищали лес. Бывший городской голова г.Логинов, согласно приговору общества, в 1864 году, ходатайствовал о бесплатном пользовании для бедных жителей хотя валежником леса. Но губернское правление не утвердило приговора, а разрешило брать за рубку деревьев с каждой сажени установленные попенные деньги, а за валежник предписало брать по 40 копеек за каждую кубическую сажень (см. дела васильской думы, 1864).

    Сколько известно, никто из жителей не захотел пользоваться этим разрешением, так как перевозка деревьев до города обойдется дороже стоимости леса на месте, т.е. на городском базаре. Итак лесные дачи – статья невыгодная при прежнем управлении города, которому не дано было права распоряжаться своей собственностью. С введением нового положения городская управа, как более независимая в своих действиях, сама придумает средство извлечь выгоды, которые могли-бы действительно способствовать улучшению состоянию города. Пока-же усилия управы направлены на сохранение лесной собственности: давши позволение прорубить просеки, она тем, независимо от выгод, дала возможность следить за порубкой.
    Для фабрик и заводов основать которые в васильской местности было-бы желательно, эти ленивые дачи, купленные у васильского общества, могли-бы служить большим подспорьем делу фабричной или заводской промышленности. Удобство для основания здесь фабрик или заводов может выигрываться еще от того, что в Василе есть много рабочих рук, не имеющих постоянной работы, и с другой стороны, заводское или фабричное дело выиграет от близости самой Волги, которая может служить отличным проводником к сбыту фабричных произведений.

    Поемные луга - статья придаточная для города; в частности-же луга для каждого васильского жителя имеют только относительную выгоду. Прежде, в давнее уже время, луга отдавались, по участкам, самим жителям, но общий дефицит, происшедший от неаккуратного платежа и недоимок, заставил думу обратить луга чисто в доход всего городского общества, для поплнения прихода, который при малом числе жителей (исключая крестьян в Василе и Хмелевке считается в настоящее время 740 мужчин и 839 женщин), равно при малом количестве гильдейских пошлин и торговых и промысловых свидетельств, оказывался на столько мал, что не мог покрывать самых обыкновенных расходов общества. Поемные луга обыкновенно отдаются думой с торгов под аренду не менее как на 6 лет. Снимает луга обыкновенно одно лицо, которое по своему усмотрению пользуется или само всеми лугами или продает их по участкам.
    Арендатор до 1870 года вносил каждогодно арендных 1711 рублей, но с этого года арендная цифра значительно повысилась в следствие открывшегося на лугах огородничества. Васильские луга, до сих пор бывшие не более как определенной доходной статьей города, имеют в настоящее время особое значение в промышленном отношении. На них начинает развиваться огородничество. И это развитие огородов на лугах важно тем, что оно произойдет не в ущерб самим сенным покосам: по мнению огородоводов все негодные для покосов места, как нельзя более пригодны для огородничества.

    До 1871 года городское огородничество находилось в жалком состоянии. Хотя васильчане и садят в своих огородах горох, капусту и другие овощи, но в следствие-ли возвышенности места, или-же худосочности самой почвы, произведения рождаются тощие: капуста, например, самого низшего достоинства и мало годится в употребление. Только в Хмелевке огородные растения выше достоинством, и потому огородничество в ней стояло сравнительно на лучшей ступени. Всего-же огородов в городе, вместе со слободой – 85.. При всем том рождаемые в огородах овощи не могли удовлетворить даже местных потребностей города. В капусте, картофеле, луке и огурцах чувствовался всегда ощутительный недостаток. Жители принуждены были, как мы имели уже случай упомянуть, закупать эти овощи в Нижнем и в Казани. Само сабой разумеется, что цена на овощи стояла, в следствие этого, высокая, так как продавцам приводилось накладывать лишний процент за доставку овощей. Теперь этот недостаток и происходящая от него дороговизна устранены.
    С распространением-же огородничества на лугах, Василь может не только снабжать овощами своих жителей, но даже будет свой избыток отправлять в другие города. Попытка развести свои овощи у жителей Василя явилась еще в 1864 году. Купец Поросенков первый хотел спекулировать в этом отношении. Призван-ные им с этой целью балахнинские огородоводы заявили, что земля на лугах как нельзя более удобна для рассадки овощей, и что в некоторых местах они будут лучше, чем в нижегородской местности, которая славится крупными породами капусты и картофеля, которые рассаживаются в поемных лугах.

    Трое из балахнинских огородоводов сами брались снять и взять под аренду у Поросенкова те из числа непригодных для сенокоса места, какие именно им отведут, давая за это Поросенкову на первый год по 7 рублей за десятину. С этой целью Поросенков в 1865 году испрашивал от губернского правления разрешения на расчистку непригодных для сенокоса мест для рассадки овощей, - на что он и получил позволение. Разумеется, успешное начало могло принести для города одно – существенную выгоду. Но члены думы, вмешательством и своими действиями, помешали развитию этого огородничества, отодвинув его на целые 6 лет.*

    Примечание автора:
    * - Дело было так: получив разрешение от губернского правления на расчистку негодных для сенокоса мест, под посадку капусты, Поросенков просил городскую думу назначить кого-либо из членов для осмотра в арендуемых им лугах негодных для сенокоса мест и промерив их, так как он обещал дать за каждую такую десятину, сверх арендных денег еще по 50 копеек. Командированный думой гласный нашел негодной одну десятину, о чем и донес думе. Арендаторы, получивши позволение гласного, не теряя времени, тотчас-же приступили к работе, начав рубить тальник, росший в этих местах; да иначе при расчистке, не подрезав растущий тальник и нельзя было обойтись: даже самому Поросенкову ставилось контрактом в обязанность расчищать луговые места, не трогая только тальник при опушке лугов, как защищающий луга от засорения и наносу песка.
    Но дума взглянула на это иначе: на другой-же день засеквестровала срубленный и переправленный через Волгу валежник тальнику, рабочих-же арестовала якобы за самовольную порубку леса, возбудивши об этой самовольной порубке дело. Началось следствие, которое производил магистрат. Следствием найдено, как и следовало ожидать, что порубка тальника на сумму 3 рубля сделана не самовольно, а на законном основании, как расчистка лугов, поэтому магистрат вполне оправдал Поросенкова; но огородоводы, снявшие у него места для расчистки, высидивши под арестом потеряли уже охоту продолжать работу и отказались от аренды.

    Мысль их однако не прошла безследно для города: она вызвала подражание в самих васильских жителях. Васильский мещанин Пономарев просил у думы 4800 кв. саженей на лугах для рассадки капусты-же, обязываясь платить в думу по рублю за каждую сажень. Дума позволила ему это. Тогда вступился Поросенков. Считая арендуемые луга своими, он старался доказать, что дума не имеет уже права распоряжаться, во время аренды лугами, отдавая часть их другому лицу. Подав жалобу в губернское правление, он обвинил думу в том, зачем она не отдала ему всей земли лугов и зачем после аренды предоставила участок в пользование другому лицу; кроме того, препятствуя арендатору производить расчистку кустарника для сенных мест, а также и мест, годных для садки капусты, относя это к самовольной порубке леса, сама дума однако позволяла посторонним лицам вырубку тальника и черемшанника, чем наносила арендатору значительный вред, происходящий от засорения лугов.
    Кляузное это дело тянулось долго, и только в 1869 году губернское правление постановило окончательное решение, очистившее всякие недоразумения по этому предмету. Решением этим признано, что так как дозволение рубить хворост в арендуемых лугах дано Поросенкову с согласия общества, то все причиненные ему такими действиями членов думы невыгодные последствия оставить на имущественной ответственности современно бывших членов, которым, кроме того, сделать замечания и то в виду того только, что они находятся на службе (См. дела васильской думы и магистрата).