Один остроумный путешественник в своих путевых записках выразился о Василе так: “Представьте одну каменную церковь и один каменный дом. Это будет Василь” Другой, васильский помещик, говоря о Василе, выражается так: "Василь только тем и хорош, что его всегда можно оставить."

    "В Василе действительно все дышит бедностью; нужда проглядывает всюду. Взойдем-ли мы в городскую церковь, и здесь по обстановке убедимся, что на украшение церкви жители мало кладут от своих трудовых лепт. Да и велики-ли они?”
    Выгодны-ли в самом деле условия богатого повидимому положения города? Если выгодны, то они должны были осязательно подействовать на улучшение состояния города, а иначе есть какая-нибудь другая причина, которая затормозила дальнейшее улучшение города.
    Василь хотя и старинный город, однако долгие годы существования (три века с половиной) не поставили его на ту ступень, с которой мы привыкли соединять благоденствие или цветущее состояние города. Что-же явилось причиной видимой бедности этого города, стоящего при двух судоходных реках и богатого угодьями (лесом и лугами)? Многие безапелляционно решают, что причиной этому леность жителей. Само собой разумеется, что такое решение вопроса о целом населении города слишком смело и отнюдь не исчерпывает всего вопроса. Всякий знает, что у нас мещане (в Василе это сословие составляет положительное большинство), хотя и загнанное, забитое сословие, но народ не ленивый. Не беремся также и мы решить этот трудный вопрос, почему этот город стал в положение бедного городка. Предоставляя экономистам изречь свое слово по этому предмету, мы в настоящее время, в качестве историка Василя, разберем и рассмотри только какую действительно выгоду из своего положения извлекает город Василь, или иначе говоря, на сколько пользуются жители теми условиями, в каких, в современном состоянии, находится город, и которые бросаются посторонним в глаза, как признаки богатства и зажиточности жителей.

    … Пароходные пристани пяти компаний, составляющие повидимому весьма доходную часть статью для города, на самом деле не доставляют ему больших материальных выгод. На васильской пристани не производится никакой., по примеру других волжских пристаней, выгрузки или нагрузки товаров или вообще тяжестей и клади. Причина тому опять та-же: отсутствие производительности в самом городе. Нет сомнения, что пароходы могут способствовать расширению уже существующей торговли, но сами по себе создавать торговли они не могут. Пароходы легко-пассажирские всех компаний пристают к Василю, имея для этого здесь пристань -–два дебаркадера, за которые городская управа получает ничтожную сумму. Но единственно высадкой и принятием пассажиров и редко запасом дров ограничиваются действия пароходов на васильской пристани. Эти пароходы, которые считаются жителями за причину того, что в городе затерта промышленность и торговля, доставляют однако в летнее время пропитание беднякам, прислуживающим на пристани в качестве караульщиков или грузильщиков дров, постановку которых на пароходы принимает один из васильских купцов. Вообще о пристани васильской надо сказать, что она в современном состоянии не приносит Василю существенных материальных выгод.
    Если есть в Василе какая-нибудь производительность, избыток которой шел-бы в другие места, то это производительность от садоводства. Восьмиверстный свой выгон жители употребляют с пользой под сады, которые с каждый годом увеличиваются в количестве; часть-же выгона, немного более 248 десятин, отдается думой под пашни хмелевским крестьянам, которые снимают эту пашенную землю по контрактам. Урожаи на этой земле, впрочем, незавидны, по причине малого удобрения: средним числом рожь родится сам-друг с половиной, а пшеница и овес сам-друг.

    Садов в Василе много при домах. Но о садоводстве нельзя еще сказать, чтобы оно, как введенное недавно, процветало: многие сады еще не дают плодов, другие-же наполнены одними только присадками.
    Разумеется, со временем здесь, на горе, где скучена большая часть садов, возможно полное развитие садоводства. В прежнее время сады давали сборы не только яблоков, но груш и слив. С точностью-же определить, как прежние, так и нынешние сборы яблоков, по недостатку данных нельзя: сведений по садоводству никто не собирал. Известно только, что холода 1861-1862 годов, доходившие до –33, были причиной того, что васильчане и хмелевские жители лишились многих плодовых, особенно сливовых и грушевых деревьев.

    В настоящее время оставшиеся в целости деревья деревья производят скудные урожаи, и то только в те годы, зимы которых были теплыми. Вообще, по редкому числу урожаев и по незначительности сбора, плоды груш, плоды груш и слив не составляют предмета сбыта. Счастливее в этом отношении стоят яблоновые деревья, которые периодически, через год, производят сильные урожаи, дающие населению города значительные доходы. Яблоки здесь рождаются под условиями сильного ухода: жители на зиму обвязвают деревья тряпьем, соломой и лубами, а весной унаваживают почву кругом дерева. Еще более тщательного ухода и сбереженья требуют сливовые и грушевые деревья.
    Кроме яблоков, каждогодно рождается в садах смородина всех трех родов: черная, красная и белая; изобилие встречается в особенности в красной; вишни дают урожаи через год, из них преимуществует черная вишня; но на разведение здесь вишен васильчане мало, как заметно, обращают внимания, так как, не смотря на возможность произрастительности их вишневых деревьев встречается мало в садах.

    Фруктовые сады встречаются также и в уезде Василя; по производству больших сборов замечательны близко стоящие к городу села Фокино и Осинки и, кроме того, многие деревни; садами-же особенно богато село Фокино. Всего яблоков в урожайные годы в уезде производится, приблизительно до 80 тысяч пудов. Поэтому производство и сбыт яблоков составляет промышленную статью не только одного города Василя, но и его уезда. Сборным пунктом в этом случае служит сам город Василь.
    Зная толк и ценность в яблоках, васильчане скупают в окрестных местах урожаи или сборы в садах, в то время еще, когда яблоки в зародыше или даже в цвету. Но так как двигатель и в этом случае – капитал, на недостаток которого жалуются васильчане, то и этот богатый для города промысел не может составлять такого рода деятельности, которая давая обеспечение, упрочилась-бы у васильских жителей. Собираемые в садах плоды скупаются костромскими, ярославскими, вятскими и пермскими торговцами и увозятся по Волге, а последними двумя по Каме и Вятке, а за Василем остается пока единственная производительность, получа-емая от садов.

    Хотя в Волге и нижней части Суры и по настоящее время производятся рыбные ловли, но этот промысел, как не дающий избытка, нельзя назвать в этом смысле производительным. Теперь занимается рыбным промыслом небольшое число рук; все воды Василя, включая сюда и озера, отдаются теперь городской думой за 500 рублей 50 копеек в год. Вообще рыбный промысел, который в прежнее время составлял одну из главных статей городской промышленности, в настоящее время пришел в упадок. Причиной упадка – малый улов рыбы; а это происходит, по заявлению самих рыболовов от того, что ямины и глубины на Волге, где по преимуществу ловилась рыба, занесло песком. Размножение пароходов по Волге осталось также не без влияния на рыболовство. Некоторые из жителей, по привычке торговать рыбой, скупали ее в других местах и отвозили на своих прорезях в Нижний; но они потерпели при этом страшные убытки и навсегда бросили свою торговлю рыбой, распродавши даже и свои прорези. Подобное обстоятельство тем еще важно, что характеризует до некоторой степени торговый дух васильчанина, который вместо того, чтобы запастись опытностью в деле и вооружиться терпением, при первой-же неудаче покидает этот род занятий, который он временно избрал. Убытки-же они потерпели от того, что цена на рыбу в Василе стояла в те годы выше того, чем в Нижнем во время ярмарки.