НОВЫЙ ХАРАКТЕР ПИТЕЙНОГО ДЕЛА
   В ОТНОШЕНИИ К ДУХОВЕНСТВУ, К БОЯРАМ, К НАРОДУ

   В татарском кабаке, как в постоялом дворе, можно было есть и пить; в московском кабаке велено только пить, и пить одному народу, т.е. крестьянам, посадским, ибо им одним запрещено было приготовлять домашние питья; все же остальные люди пили напитки у себя дома, и, кроме того, имели право владеть кабаками. Кроме царя, кабаками владели духовенство и бояре.

   Западные монастыри, заводя общины и возделывая громадные пространства пустых земель, проводили в жизнь знание и цивилизацию. Культура винограда, получившая впоследствии громадное экономическое и социальное значение, обязана своим существованием монахам. Таким образом, западный монастырь призывал к труду целые массы народа, и примером монаха проводились в жизнь полезные знания и образование (Schultze, Gesch. d. Weins 102,103,115). Русские монастыри также владели землями.

   Начиная с XI века, русские церкви и монастыри получали от князей и бояр грады, села, деревни, земли, борти, в которых они, руководствуясь номоканонами, устанавливают подати и оброки. Во время татарского ига и потом при московских царях число монастырей и богатство их увеличились необычайно. К концу XVII века насчитывалось до тысячи монастырей, а число душ, которыми владели они, простиралось до мил-лиона. Одна Троицкая лавра в 1744 году имела до 100,000 крестьян.

   Подобно князьям, монастыри сбирали различные медовые дани. В пользу киевской софийской митро-поличьей вотчины, по записи 1415 года, шла дань медом, которая с разных людей определялась так: 2 колоды меда, - 9 мер меда, - 4 ведра меда, - 2 караймоны меда, ведро меда, караймон меда, - ручку меда, - постолопщина, - с Подолешенской земли под Полозом 3 ведра меда, а ночь пити, - 2 лукне пятипядных, а третье четырьпядное, -3 ручки меда (Ак. отн. к зап. Росс. I, 37).
   В юго-западной Руси, богатой медом, князья и бояре обыкновенно приносили в дар церкви медовую дань. В 1463 году княгиня Иулиания Мстиславская жалует Троицкому собору из своих доходов с имения 14 кадей меду, 8 бочек хмелю, и при этом накадные гроши. В 1480 году Юрий Семенович Гольшанский подтверждает грамоту своего деда на дачу киевскому печерскому монастырю земли с медовой данью, - мера меда и полмеры меда. Ту же медовую дань записывает печерскому монастырю в 1486 году Юрий Зиновьевич (ib. 79,92, 105). Князь Константин Острожский с женой своей записали в 1520 году в пользу туровской епископской кафедры медовую дань у волости Смедынской - ведер двенадцать (ib. II, 129). Киевскому Михайловичу Злотоверховскому монастырю, по записи короля Сигизмунда (1526), дано селище Селиванское, а с него две кади меда, и разные другие села, с которых также шла медовая дань (ib. 168).

   На северо-востоке монастыри сбирали пошлину с пива и меда, и, кроме того, с братчин, тогда как на юго-западе и неслыхано было, чтобы духовное лицо взяло что-нибудь с братства. В северо-восточных мо-настырях варили в обширных размерах квасы, пива и меды, для чего были заведены "квасни" с кадями в сотни ведер, "квасоварные и пивные палаты" и "пивные дворы" (Чт. 1858, II. См. 4).
   В 1609 году, во время осады Троицкой Лавры, литовцы зажгли пивной двор, который еще недавно стоял против нынешних наместнических келий (Арц. V, 182; Палиц. Сказ. об осаде, 92). Игумен монастыря, от-правляясь в Москву, брал с собой с погреба "три меха квасу, мехъ квасу ячного с медвянным смешенъ". Когда монастырские прикащики ехали с рыболовья с погонными на весну, то посылали на своз старцам "квасу медвянного по ведру, да насадка квасу ячново ведръ въ семь". Когда ехал старец в погоню, то ему давали "квасу медвянаго яндову большую 10 чашъ, мехъ квасу ячново, 4 меха квасу обышново, да ставецъ меду". Когда старцы отправлялись на езь, то им давали по 2 четверти солоду яшново, "по ставу по неве-ликому меду". Меду покупали для монастыря по 1,200 пудов и больше (Врем. XXII).

   Особенно славились "квасы монастырские", и, при Михаиле Федоровиче, в этом отношении пользовался особой известностью Сергиев монастырь возле Холмогор, куда государь посылал своих поваров "для ученья квасного варенiя". Все монастырские нужды касательно варения напитков исправлялись крестьянами, которые и "солод на квасъ молотили" (А.А.Э. I, 128) и "пива варили" (ib.11), и с выти "по три воза дров на квасы давали" (ib.258), и давали деньги "на вино церковное" (III, 94, 301). У игумна один погреб был на монастыре, а другой за городом. В наказе Гурию, посланному в 1955 году архиепископом в Казань, сказано было: "меду и пива у себя на погребе не держать, держать у себя на погребе квасъ, а вино, медъ и и пиво держать за городом на погребе" (Сол. VII, 91).
   В Новодевичьем монастыре, когда жила в нем царица Евдокия, в погребах хранилось вино венгерское, бургонское, французское, вино воложское налитое на ликер венгерский и другие вина целыми бочками; водки: тимонная, анисовая и другие, куфами, в том числе одна куфа, залитая сосновым побегом, а другая ландышем; вишневки, пива, полпива и меды тоже бочками; простого вина после царицы осталось 473 ведра (Чт. 1865. III, см. 7).

   Подобно государству, могастырь сбирал пошлины с питей, и "без явки" монастырскому прикащику, крестьянин не смел сварить пива или поставить меду даже для праздников, свадеб и поминок. В уставной грамоте Кирилобелозерского монастыря (1593), за варение пива без явки "на томъ крестьянинъ" на монастырь пени гривна без отдачи (А.А.Э. I, 257). В наказе Суздальского Покровского монастыря (1632), явка положена с чети пива по деньге, и с пива с пуда по деньге (ib. III, 217; IV, 67(1653); А.И. V, 171 (1686); А.Ю. 334 (XVII век)). Троицкий Ипацкий монастырь брал с пива явки по 7 денег, да кто в печь поставит пиво по одной деньге (А.Ю. 356).
   Явку записывали в книги, и явленное питье позволялось пить только в известные дни. Иверский мона-стырь наказывал: "а который крестьянинъ явитца къ празднику сварить пива, и прикащику техъ сел запи-сывать, и велеть ему держать пиво день или два, а большое у кого случится - три дня" (А.Ю. 358).

   Тихвинский монастырский собор постановил в 1666 году следующий приговор: "а у кого изъ посадскихъ людей въ посаде у десятника, в чьей-нибудь десятне, вымутъ продажное корчемное питье, вино или пиво, или табак, и квас дрожжаной, мимо десятскаго и монастырскихъ десятскихъ служекъ, то на техъ на десятскихъ, приказных служкахъ, и на техъ, у кого то заповедное питье объявится, доправить пеню, и бить их плетьми нещадно, для того, чтобы тем служкам на тех людей, у кого корчемное продажное питье объявится, объявлять на монастыре напередъ монастырской выемки тотчасъ" (А.Ю. 69, 349).
   Троицкий Ипацкий монастырь наказывал своему старцу-прикащику, что если кто учнет вино или квас продавать, на том пени по пяти рублей на человека, а кто беден и ничего из него взять, того бить батогами (ib. 357). Иверский монастырь наказывает своему прикащику смотреть накрепко, чтобы крестьяне отнюдь в лесах винных браг не варили (А.Ю. 358).
   Соловецкий монастырь, в грамотах 1540 и 1679 годов объявляет, чтобы людей, которые будут продавать вино в Ворме и Шижме и Сухом Наволоке и в Слободке, нигде не пускать на подворье, а казакам и крстьянам вина у них не покупать, да и своего не курить. Если же у кого выймут вино, то с того человека доправить пеню: на монастырь рубль, прикащику 20 алтын, а доводчику четыре гривны московские (А.А.Э. I, 221; IV, 232). В наказной памяти нижегородского Печерского монастыря старцу Онуфрию (1658), сказано: "а кто станет покупать вино и привозить домой, или кто станет пити на кабаках, и с тех имати пени по два рубля (Д.А.И. IV, 44).

   Винокурение запрещено было повсеместно (А.А.Э. III, 217 (1632); IV, 112 (1659); А.И. V, 177 (1689), V, 191 (1869); братчины облагались от монастыря пошлиной, и крестьяне не раз жаловались на игумна и на монастырских прикащиков, "что прiедутъ и учнутъ пить силою". Братчины поэтому падали, и самый обычай собирать братчины получил преступное значение. В поучениях XV века предписывалось: "не творить складовъ пировныхъ и другим возбранять".

   Монастырю, по-видимому, не прилично было заниматься сбором явочных пошлин с питья. Инок Вассиан говорил в 1551 году: "отнюдь то есть царское небреженiе и простота несказанная, а иноческая бесконечная погибель, что иноком села и волости и христiаны владети, и миръ судити, а отъ нихъ по христiаномъ пристовомъ ездити, и на поруки ихъ давати, и пьянству въ инокехъ быти, и мирскими слезами быти сытымъ. Таковое дело не богоугодно, что инокомъ изъ мiру, аки царскимъ мiрскимъ приказнымъ, збирати себе всякiе царскiе доходы". "По достоянiю" - продолжал он, - "подобаетъ пища и питья луччая вся мiрянамъ, а не нам, инокомъ, не намъ, и паки речемъ - не намъ" (Чт. 1859, II).
   Но про самого этого Вассиана монах Зиновий писал, что он, живя в Симонове, хлеба ржаного не ел и пива чистительного не пил, "яко сiе пиво монастырь отъ деревень имать, - пiяше же нестяжатель сей романiю, бастръ, мушкатель, ренское белое вино" (Росс. Иер. II, 29).

   Напротив, сами монастыри курили вино, торговали им, и в течение долгого времени были совершенно избавлены от всякого государственного надзора. Монахи Илантова монастыря жаловались царю в 1574 году: "какъ деи они квасъ поставять, то воеводскiе у нихъ выймаютъ, и на нихъ пени емлютъ". Царь на этоэ писал воеводе: "квасъ бы в монастыре велели имъ, для ихъ нужды, про себя держати: где то слыхано, что в монастырь питье выимать? А толко въ которомъ монастыре учнутъ не про себя питье держати, для продажного питья, и таких не заповедью надобно смирять, а кнутомъ прибить, который въ монастыре корчму держать учнетъ" (А.И. I, 191). Но обычай корчму держать в монастырях продолжался и впослед-ствии (Наказ. пам. тихв. прич. 1653; А.Ю., 349; П.С.З. II, 338).

   В 1623 году у Спаса на Прилуках, в Никольском девичьем монастыре, возникло следственное дело об убийстве крестьянина Окулова. Жаловался Пятунка Окулов, и говорил: "шли де изъ города братья его, Пятункины, Сеня да Марко Окуловы, а какъ деи будитъ в Никольском монастыре, противъ кельи старицы Марфы Бутаковы, а изъ кельи де выскочила дочь ея, старица Олена, со многими неведомыми людьми, и брата его Марка убили до смерти". Олена эта еще прежде известна была в корчемном питье, в кельи корчму, вино и пиво на продажу держала, и к ней приходили разные люди (Арх. Калач. 1860-61, IV, XII, 40). Грамота 1636 года извещала, что "въ Соловецкiй монастырь съ берега привозятъ вино горячее, красное немецкое питье и мед красный, и держатъ это питье всякое старцы по кельямъ, а на погребъ не ставятъ".
   Вообще было правилом, что монахи и попы могли держать вино про себя, а не на продажу, и шел целый ряд запрещений, чтобы монастыри не держали корчмы. Федор Иванович дал в 1591 году новгородскому знаменскому поппу жалованную грамоту держать вино на собственный обиход (Д.А.И. I, 136). Алексей Михайлович в 1660 году писал в Новгород: "а буде монастыри учнутъ торговать виномъ, то, по сыску, чинить наказание". Соборы 1667 и 1669 годов приказывали, на основании Священного Писания, чтобы мона-стыри не держали корчем (П.С.З. 412, 442).

   В 1681 году патриарх, вследствие указа царя, предписывал архиереям, митрополитам, архиепископам, священникам, диаконам и всем церковным причетникам в домах своих вина не курить, и кроме кружечных дворов вина нигде не покупать (ib. 862). И хотя в 1683 году царь и принужден был разрешить монастырям выкуривать на вино "по триста четвертей въ годъ" (ib. 1486); но в следующем году право это опять было отнято, и велено было, чтобы в домовых властелинских приписных монастырях святейшего патриарха Андриана, и в Троице-Сергиевом, и в Савинском, вина отнюдь бы не курили, а покупали бы его с кружеч-ных дворов. Куря вино, монастыри торговали им, и даже с согласия царя, и под его защитой.
   До нас дошли известия о кабаках Макарьева монастыря, и дошли потому, что дело об них, по некоторым случайным обстоятельствам, было в свое время гласно.

   На правом берегу Волги стояло богатое село Лысково, и лысковцы, вместе с другими соседями, враждавали с Макарьевским монастырем, который стоял на противоположном берегу реки, где собиралась известная макарьевская ярмарка. Вражда эта тянулась издавна, и во времена Стеньки Разина, с которым лысковцы очень ладили, они не раз разоряли Макарьев монастырь, знаменитое "царское богомолье". Дело шло из привилегий, которыми монахи пользовались на счет лысковцев, именно из-за перевозов через Волгу. Должно знать, что подобные споры повторялись везде, где только под монастырем текла большая река. Так, в 1565 году костромской Ипатьевский монастырь просил, чтобы запретили костромичам перевозиться где-либо в другом месте, исключая монастырского перевоза. Просьба монастыря была уважена, и городские прикащики стали ходить по площадям и кликать, чтобы жители перевозились на монастырском перевозе (А.И. I, 176). О том же шли споры между Святогорским монастырем на Донце и белогорскими приказными (Чт. 1865, II, см. 123).

   То же теперь было между Макарьевым монастырем и селом Лысковом. Макарьевская ярмарка происходила на обоих берегах Волги, и на левом монастырском, и на правом лысковском. Между обоими берегами был перевоз, и монахи, чтобы лишить лысковцев выгоды, доставляемой перевозом, на правом берегу построили церковь архидиакона Стефана, а около нее пустынь, ненешнее село Исады, и здесь устроили свой перевоз. Товары, привозимые на Макарьевскую ярмарку, приходили прежде всего на Лысково, потом переправлялись через монастырский перевоз, и платили за это пошлину. Все пошлины с перевоза и с ярмарки шли на монастырь, а воевода уже и не вступался в управление ярмаркой, предоставляя ее монастырским властям (А.И. I, 503). Не довольствуясь этим монастырь завел по обоим берегам кабаки, уставил кабаками перевоз и ярмарку, собирал с них большие деньги, а сам ничего не платил. Лысковцы завели свои кабаки, да кроме того, стали перевозить купцов и товары на своих лодках. Отсюда возник целый ряд столкновений, которые нередко оканчивались драками и "смертным убийством". Монахи пожаловались в Москву; царь Алексей Михайлович предписывает в 1676 и 1678 году сломать лысковские кабаки, и их ломают, но на месте сломанных тотчас же возникают новые. Идут новые жалобы в Москву. В 1676-1681 годах, т.е. почти в продолжение всего царствования Федора Алексеевича, из Москвы все пишут, что "лысковскiе таможенные и кабацкiе верные головы великого государя указу чинятся непослушны, съ таможнею, съ терезями (тат. - весы) и съ кабацкимъ питьемъ, и съ харчевнями насильно въезжаютъ на монастырскiя земли, и отъ того кабацкаго питья, и отъ пьяныхъ людей старцамъ на перевозе обида большая, и у кабака, близъ монастырской часовни, скоморохи съ медведи, пляски и всякiя бесовскiя игры чинятся".
   Лысковцы опять не послушались, и на ярмарке 1681 года начали по-прежнему торговать питем, и, как видно из царской грамоты 1682 года, торговали даже с разрешения воеводы, взявшего за это большие поминки. Из этой же грамоты видно, что, кроме лысковцев, на ярмарке промышляли и иных городов люди, которые сидели в шалашах, и всяким промыслом и харчем торговали. Но монахи напрасно жаловались на беспорядки в лысковских кабаках, ибо голь кабацкая, собиравшаяся в монастырские кабаки, и доставлявшая этим монастырю большие выгоды, гуляла нисколько не скромнее. Обстоятельство это открылось из того, что во время ярмарки наехал воевода, стал ловить голь кабацкую, состоявшую преимущественно из беглых холопов, и этим лишал монастырские кабаки питухов.

   Монахи посылают в Москву новую жалобу (1682), "что во время ярмарки присылаютъ бояре, и воеводы, и окольничiе, и думные дворяне, и стольники, и сыщики, и приказные люди городничихъ и сотниковъ со стрельцами, и подъячихъ и приставовъ съ наказными памятьми, для поимки беглыхъ, и от техъ присыль-щиковъ на ярмонке бываетъ многое сметенiе, и торговымъ людямъ в торгу помеха, и великая обида и убытки, а ярморочному де ихъ таможенному пошлинному сбору бываетъ великое оскуденiе" (А.И. V, 160). По жалобе монахов, на ярмарку приезжает дворянин Мостинин, и приказывает лысковцам сойти с берега с продажным питьем; но лысковцы с питем не сошли, а учали бить в барабан и послали в село за народом. Собрался народ с бердышами и топорами, с дубьем, ослонами и саблями, начали браниться неподобной бранью, осадили монастырское село Крестцы (теперь беднейший город Макарьев), ворва-лись в него и перебили монастырскую братию.

   Должно думать, что этим споры не кончились, потому что при царях Иване и Петре Алексеевичах, и при Петре I, были указы, чтобы воеводы не посылали на ярмарку стрельцов, и сами бы не ездили (Мельн. Нижег. губ. вед. 1861-1862). Точно такие же раздоры из-за питейной прибыли происходили в 1639 году под Пудожским монастырем (П.С.З. 1733), под Ипатьевским на Костроме (Сбор. Мух. 565), и в кабацких шатрах близь Хутынь монастыря (Чт. 1858, I. См. 142; 1866 III, См. 12).
   С наступлением XVIII века все эти споры должны были прекратиться.

   В 1700 году велено было на торжках, которые в архиерейских, монастырских и помещечьих имениях на откупу или на оброках, и владельцы их пошлины сбирают на себя, - с тех торжков пошлину и питейную прибыль сбирать в казну выборным бурмистром. В 1705 и 1740 годах еще раз запрещали, чтобы монастыри не курили вина (П.С.З. 2074, 8244), а в 1732 году, у Макарья и в селе Лыскове питейные сборы отданы были на откуп на 4 года курцам Расторгуевым с компанией, с платежом трех сложных окладов по 329 1/4 рублей по 18 и по пятой осьмой доли копейки в год (П.С.З. 1750, 6246). Но осталось свидетельство, что духовенство даже в начале текущего столетия ходатайствовало о праве держать кабаки.
   В 1819 году в государственном совете рассматривалось представление министра духовных дел и народ-ного просвещения о правах людей духовного звания на кабаки, и было заключено: "так как 9-м правилом 6 Вселенского собора возбранено церковнымъ причетником иметь корчемницы и въ нихъ действовати, то из сего следует, что и всякому высшаго чина духовному человеку, хотя бы онъ былъ и дворянского происхожденiя, еще менее прилично заниматься продажею вина и винокуренiем. Но дабы не лишить духовныхъ изъ дворянъ принадлежащаго имъ по происхожденiю права на владенiе недвижимыми именiями, предоставить таковымъ духовнымъ отдавать питейные ихъ домы и винокурни на откупъ или въ аренду. Вышедший поэтому указ озаглавлен был так: "Духовнымъ изъ дворянъ, то есть церковнымъ причетникамъ, иметь корчемницы и въ нихъ действовать продавать вино и всякаго высшаго чину духов-ному человеку, хотя бы онъ былъ и дворянскаго происхожденiя, возбранено, а предоставлено имъ отдавать питейные ихъ домы и винокурни на откупъ, или въ аренду" (Хавск. Собр. Узак. XVII, стр. 156).

   Кроме того, что духовенство курило вино и торговало им, был еще обычай жаловать его выдачей казенного вина и возможными льготами при покупке его. Царица и царевны жаловали "греченомъ и греческимъ властемъ", патриарху и остальному духовенству разных родов пития, - одним жаловали поденно, другим понедельно, а третьим помесячно. "Поповъ и дiаконовъ, и служебниковъ, и иныхъ" - говорит Котошихин, - "кормятъ на царскомъ дворе не по одинъ день, а инымъ есть и пить дают въ домы". Это было заведено и по городам. В 1681 году велено было выдавать сибирскому архиепископу Киприану, для его домашнего обихода, ежегодно сто ведер вина из верхнетурского кабака (А.И. III, 96). В Тобольске и на Верхнетурье, и во всех сибиоских городах, на господские праздники, до 1687 года архиепископам и протопопам выдавалось известное число чарок вина (ib. V, 276). В 1699 году велено было в Астрахани питье служилым людям на праздники, на государские ангелы, и поденное питье духовным особам, и присланным мурзам отпускать, как в Москве и иных городах, сообразно с прошлыми годами, но по листам из приказных палат (П.С.З. 1718). В 1744 году дозволено было Троице-Сергиевой Лавре, "для обительнаго содержанiя", вывозить из Малороссии ежегодно до 3,000 ведер вина беспошлинно. Впоследствии монастырям, кроме курения вина, было запрещено и варить пива, но последнее опять было разрешено. Мнением государственного совета 6 ноября 1866 года положено: "варенiе пива, меда и браги в корчагахъ и котлахъ, исключительно для монастырскихъ нуждъ дозволяется производить безъ акциза всемъ мона-стырям" (Сиб. Вед. 1866, 264).

   Другим полновластным собственником кабака был боярин, кормившийся около царя. В числе разного рода кормлений упоминалось и бражное. Вообще курение вина становилось в число дохода, идущего с земли, и земли отдавались в кортому с платой деньгами и вином. Боярское право курить вино имело свои ранги. Дети боярские знатные имели право курить вино, а незнатные этого права не имели. Хованский, назначенный воеводой в Новгород, возвращенный по Столбовскому миру 1617 года, получил наказ, чтобы дети боярские, которым питье держать непригоже, те бы никак его не держали, а которым дворянам, детям боярским, приказным людям, гостям лучшим и торговым людям пригоже питье держать, те бы питье держали про себя, а не на продажу. Дети дворянские также имели право курить вино и держать его про себя (Царс. Гр. во Пск. 1623).
   Указами 1681 и 1705 годов дозволено было помещикам и вотчинникам всяких чинов людям курить вино про себя, на своих поварнях, или у себя на дворах, сколько кому на свои домовые расходы понадобится, но только не курить на дворах у крестьян и бобылей, и кубов и котлов им не давать, а за своими людми смотреть накрепко, чтобы от них на городских винокурнях вино не продавалось и не покупалось (П.С.З. 879, 1276, 2074). Обыкновенно делалось так, что всякий боярин XVII века, отправляясь из своей отчины в Москву, курил себе в запас вино, или, когда этот боярин занимал высокое место, то даром брал вино из кабака, и, приехав в Москву, казенного вина не покупал, а пил свое. Поэтому указ о продаже питей 1681 года велит: "дворянамъ и детямъ боярскимъ, которые привозятъ съ собою въ Москву вино, и ставятся въ слободахъ на постоялыхъ дворахъ, имъ то вино, противъ прежняго, являть и записывать въ приказе большiя казны, и иметь на то вино подписныя челобитныя за дьячими пометами". В 1695 году ямщикам ямского приказа учинен заказ, чтобы они дворян и детей боярских и всяких чинов людей на дворы к себе с неявленным питьем не пускали, и для надзора за ними выбрали бы старост и десятских (П.С.З. 1503).

   Куря вино, бояре ставили свои кабаки, или получали их в кормление, ибо с легкой руки Ивана IV, подарившего опричникам кабак на Балчуге, вошло в обычай жаловать бояр тамгою и кабаком. Жаловали, как мы увидим, одинаково русских, немцев и татар. И, не смотря на все появлявшиеся потом запрещения не иметь кабаков, помещики до самого XVIII века продолжали ставить кабаки...
   "Помещики" - пишет Посошков, - "не только сбору казны не помогают, но еще препятствие чинят: в коих пристойных местах его императорского величества указу повелено кабаки пристроить, - и где уже построены были, помещики разорили, и сборы остановили. Построили в Болонецком погосте питейную стойку, но явился приказный человек помещика Василия Дмитриевича Корчмина, выгнал целовальника, и стал в погребе продавать свое питье". - "И такое препятствие" - продолжает добродушный Посошков, - "чинится в мелких помещиках, а о сильных лицах и спрашивать нечего". - "И в больших своих вотчинах построены у них свои кабаки, и называют их кваснями, а под именем квасни продают явно пиво, а вино потаенно" (Посошк. о скуд. и богат.).

   С 1732 года право винокурения предоставляется одним помещикам и винным поставщикам (П.С.З. 5342). В 1744 году помещикам и вотчинникам, как для домашнего употребления, так и для отдачи на кабаки, позволяют курить вино в незаклейменной посуде, платя с выкуренного вина определенную пошлину. Права эти подтверждались неоднократно (ib. 9022, 9470, 9670, 9683, 9697, 9813, 9856, 9920, 9913, 10490). В 1751 году, подтвердив о праве курить вино в незаклейменных кубах и казанах, запрещали торговать вином, как помещикам, так и неимеющим деревень, хотя бы они и офицерские ранги имели, и священно и церковно-служителям (ib. 9920).
   В 1759 году дворянам предоставили исключительное право курить вино (ib. 10261), купеческие вино-куренные заводы велено уничтожить (ib 10285, 10466); придворным гражданским чинам и помещикам, не имеющим рангов, дозволено курить по домам известную пропорцию вина (ib. 10466, 12744), равно как и смоленскому шляхетству (ib. 10637), и придворным особам женского рода (ib. 10836). В уставе о вино-курении 1765 года было определено ясно и окончательно: "вино курить дозволяется всем дворянам, а прочим никому" (ib. 12488).

   Городские жители так же пользовались некоторой свободой в потреблении питей. Гостям и торговым людям давались государевы жалованные грамоты, чтобы питья у них не вынимать (Улож. XVIII, 8; Ук. 1671, 27). Случалось, что торговые люди какой-нибудь области получали грамоту на свободное курение вина. Шуйский счел за нужное дать пермякам, лучшим торговым людям, грамоту на свободное курение вина (А.А.Э. II, 55). Иногда торговым людям дозволялось безпенно и безявочно держать у себя вино, пиво и мед.
   В 1677 году московские торговые люди, тяглецы Семеновской слободы, Федор и Филипп Мокеевы, получили подобную привилегию за присовокупление к Семеновской слободе 27 тяглецов (П.С.З. 688). В 1688 году дворцовым служителям позволено держать у себя питья безпенно и безвыемочно (ib. 1303). Из всего остального народа только некоторым позволялось варить пиво и мед, и то смотря по людям. В Пермской уставной грамоте 1553 года говорится: "да пермичи жъ посадскiе люди мне били челомъ о томъ, чтобъ мне ихъ пожаловати освободити къ которому празднику помолитись, или родителей помянути канун досыти пивца сварити, или медку разсытити, и азъ царь и великий князь Пермичь посадских людей пожаловалъ: велеъ есми кануны обетные и родительскiе держати по старине, а коли Пермичину которому человеку лучится къ которому празднику, или по родителехъ канунъ доспетъ и мед разсытить, и они наместнику явятъ, а наместники наши Пермичемъ кануны чинить ослобождают, и явки наместникъ воз-метъ съ пива съ сопца, и съ меду съ сопца по 4 деньги" (Врем. XXV, 153; Пут. в. Черд. а Солик. 820).
   В 1608 году, по указу Василия Шуйского, позволено безвыемочно питье держать некоторым посадским торговым людям, по государевой грамоте, - у всех же других питья выимать, отряжая для этого пушкарей и ходоков (А.И. II, 416). Грамотой 1653 года посадским людям позволялось к празднику пиво и брагу варить, платя явку с пуда меду и с чети пива по алтыну, а с браги пьяной с чети по четыре деньги, а кто сварит тайно, у того брать заповедь по два рубля по четыре алтына по полторы деньги с человека (А.А.Э. IV, 63)...